«По меньшей мере я разделял ответственность с Александром Филимоновым. В этом эпизоде я, конечно, не имел права касаться [украинского игрока]. Более того, там Валера Карпин был с другой стороны. Можно было вдвоем отобрать мяч.
Кстати, после того как я нарушил, как раз Валера мне напихал. Сказал: ну что ты делаешь, зачем ты нарушаешь здесь. Я подумал про себя еще в эти какие-то доли секунды: не первый раз и не последний, ничего страшного.
А все потом как в замедленном кино. Казалось бы, сколько там – 40-45 метров до ворот. И как в замедленной съемке, когда Саша Филимонов сначала принял решение отбить мяч. Ты, наверное, знаешь, почему это произошло? У него была возможность перевести, а потом он просто-напросто решил его поймать. И это, на мой взгляд, от такой самоуверенности, уверенности в своих силах, потому что весь цикл он провел безошибочно. Он один из лучших в нашей сборной был.
Это был такой эпизод болезненный для меня, потому что.... впервые в жизни ты выходишь на матч и понимаешь, что выиграешь, просто вопрос времени, на какой минуте ты забьешь гол. И вот как раз победа над французами, а потом над исландцами на «Динамо» вселили такую уверенность, что мы выходили в следующих матчах и понимали, что выиграем. Как и в этом матче. Это не вопрос самоуверенности, просто уверенности и командного духа.
Ну я себя винил прежде всего за этот эпизод. Саша Филимонов, я помню, зашел, извинился и накрыл голову полотенцем. Я помню, я уже вернулся из душа, один из последних, – он так и продолжал сидеть.
Я этот эпизод не помню, но Дима Хлестов рассказывал, что зашел Пал Палыч Бородин, который курировал сборную, и, дабы отвлечь нас от этой трагедии, драмы скорее, начал рассказывать нам анекдоты. Но никто его, естественно, не поддержал. Как была гробовая тишина, так она и продолжалась», - сказал Смертин в передаче «Открытый показ».
Кстати, после того как я нарушил, как раз Валера мне напихал. Сказал: ну что ты делаешь, зачем ты нарушаешь здесь. Я подумал про себя еще в эти какие-то доли секунды: не первый раз и не последний, ничего страшного.
А все потом как в замедленном кино. Казалось бы, сколько там – 40-45 метров до ворот. И как в замедленной съемке, когда Саша Филимонов сначала принял решение отбить мяч. Ты, наверное, знаешь, почему это произошло? У него была возможность перевести, а потом он просто-напросто решил его поймать. И это, на мой взгляд, от такой самоуверенности, уверенности в своих силах, потому что весь цикл он провел безошибочно. Он один из лучших в нашей сборной был.
Это был такой эпизод болезненный для меня, потому что.... впервые в жизни ты выходишь на матч и понимаешь, что выиграешь, просто вопрос времени, на какой минуте ты забьешь гол. И вот как раз победа над французами, а потом над исландцами на «Динамо» вселили такую уверенность, что мы выходили в следующих матчах и понимали, что выиграем. Как и в этом матче. Это не вопрос самоуверенности, просто уверенности и командного духа.
Ну я себя винил прежде всего за этот эпизод. Саша Филимонов, я помню, зашел, извинился и накрыл голову полотенцем. Я помню, я уже вернулся из душа, один из последних, – он так и продолжал сидеть.
Я этот эпизод не помню, но Дима Хлестов рассказывал, что зашел Пал Палыч Бородин, который курировал сборную, и, дабы отвлечь нас от этой трагедии, драмы скорее, начал рассказывать нам анекдоты. Но никто его, естественно, не поддержал. Как была гробовая тишина, так она и продолжалась», - сказал Смертин в передаче «Открытый показ».
