«Как пришел — так и ушел. Мы не знаем этого человека, по большому счету, точно так же не знаем и его деяний как таковых. Для нас, так же как и для всех в стране, фамилия Цорн с точки зрения футбола не особенно знакома была.
У нас сегодня же руководители определяют все очень просто: есть успех — значит ты чего-то понимаешь в футболе, нет успеха — ты ничего не понимаешь в футболе. В последнее время этот человек занимался, видимо, подбором тренера и подбором игроков, а результаты «Спартака» — плачевные и по игре, и по результату в турнирной таблице. Говорят, что после последней игры между Цорном и Федуном что-то произошло, разговор был на повышенных тонах, по-моему. Поэтому этого можно было ожидать.
Я один раз виделся с Цорном и с человеческой точки зрения он мне понравился, а с профессиональной точки зрения я просто не знаю. Я бы знал, если бы говорили об Аленичеве, Титове, Тихонове, Мостовом… А о Цорне я сказать ничего не могу, кроме того, что в личной встрече он был мне симпатичен», - заметил Ловчев.
У нас сегодня же руководители определяют все очень просто: есть успех — значит ты чего-то понимаешь в футболе, нет успеха — ты ничего не понимаешь в футболе. В последнее время этот человек занимался, видимо, подбором тренера и подбором игроков, а результаты «Спартака» — плачевные и по игре, и по результату в турнирной таблице. Говорят, что после последней игры между Цорном и Федуном что-то произошло, разговор был на повышенных тонах, по-моему. Поэтому этого можно было ожидать.
Я один раз виделся с Цорном и с человеческой точки зрения он мне понравился, а с профессиональной точки зрения я просто не знаю. Я бы знал, если бы говорили об Аленичеве, Титове, Тихонове, Мостовом… А о Цорне я сказать ничего не могу, кроме того, что в личной встрече он был мне симпатичен», - заметил Ловчев.
Цорн проработал в офисе красно-белых чуть более одного года.
