«Только сегодня говорили с Онопко о нашем опыте. И играли, и доигрывали. Нос сломать можно по-разному: если разбивают в мясо, то оставаться на поле невозможно. Я с переломанным носом оставался всегда. Это было обычно под окончание матча. Один раз - заменили после перерыва. Всего ломал нос раз пять. В игре это не так чувствуется, но потом очень больно и неприятно. Иногда даже на следующий матч выйти сложнее, чем доиграть тот, в котором ты получил повреждение. Онопко тоже играл с переломанным носом. Многие защитники играют с повреждениями, если есть мужество и желание биться до конца.
Не думаю, что это хорошо повлияло на мою голову и на головы всех остальных. Лучшее в таких ситуациях - замена. Но иногда хочется играть. В таких ситуациях, наверное, решение принимает игрок. Все зависит от важности матча. Я знаю много футболистов, которые говорили: «Я остаюсь». Врач, понимая, что это невозможно, может убрать человека. Я часто принимал решения, что буду продолжать играть. Это не из-за отваги, а, наверное, больше из-за дурости», - заявил Василий.
Не думаю, что это хорошо повлияло на мою голову и на головы всех остальных. Лучшее в таких ситуациях - замена. Но иногда хочется играть. В таких ситуациях, наверное, решение принимает игрок. Все зависит от важности матча. Я знаю много футболистов, которые говорили: «Я остаюсь». Врач, понимая, что это невозможно, может убрать человека. Я часто принимал решения, что буду продолжать играть. Это не из-за отваги, а, наверное, больше из-за дурости», - заявил Василий.
